Вот Вы этот вопрос людям без масок и задайте, когда в следующий раз пойдёте в магазин или поедете в общественном транспорте.)
В массовом сознании коронавирусная угроза и так-то не была на первом месте (по сравнению с угрозой падения доходов например), а сейчас после снятия всех ограничений и подавно.
Со вчерашнего дня в Московской области возобновились проверки в магазинах.
В четверг был под Клином. Только в Фикспрайсе убедительно просят надевать. В Магнитах, Пятерочках, стройматериалах, на рынках и проч.торговых точках полная анархия.
Со вчерашнего дня в Московской области возобновились проверки в магазинах. Продавцы снова нацепили маски и стали гонять покупателей за масками. Видно, кого-то нехило штрафанули («Дикси», «Магнит», «Да»).
Названа главная ошибка россиян, которая мешает остановить эпидемию коронавируса
— Одна из главных ошибок, которую совершают сейчас люди — отказ от ношения защитных масок при контактах, — подчеркнул в интервью «КП» главный кардиолог Минздрава России, руководитель Национального медицинского исследовательского центра кардиологии, академик РАН Сергей Бойцов.
Одна из главных ошибок — это переложить обеспечение закона на местных региональных князьков типа Собянина и проч., которые клали с прибором на обеспечение изданных ими же «режимов», типа ношения масок и т. д.
Что касается масок, устали люди, не надевают они их,
Что значит устали? Это такая непосильная каторга надеть маску в магазине или общественном транспоррте?
а над каждым ведь полицейского не поставишь.
А над каждым и не надо. Если у коронодисидентов будет опаска получить штраф, а для этого нужно массово выписывать штрафы, то и носить большинство будет.
Беседа с Денисом Проценко — главврачом больницы, первой в России принявшей удар пандемии
В последние месяцы у многих москвичей (да и не только у них) вошло в привычку начинать утро с постов, которые выкладывает в «Фейсбуке» Денис Проценко, главврач 40-й больницы в Коммунарке. Той, что первой стала принимать пациентов с COVID-19. В этих сообщениях — свежая информация о количестве госпитализированных, выздоровевших, умерших…
И так — день за днем. 21 июня президент Путин присвоил Денису Проценко и троим его коллегам звание Героя Труда. Награждение состоится позже. Пока не до торжеств. У медиков продолжается вахта. То ли трудовая, то ли боевая…
О символе
— Не заметил у приемного покоя столпотворения карет «скорой помощи», Денис Николаевич. Отпустило?
— В Коммунарку по-прежнему ежедневно поступает около тридцати пациентов. В конце апреля, на пике, у нас было шестьдесят госпитализаций в сутки. Знаю, что коллеги в 15-й больнице каждые сутки принимали до ста человек, многие из которых были кислородозависимы. Это большая нагрузка, колоссальная…
Наверное, уже можно говорить, что отпустило — по сравнению с тем периодом. Большинство московских стационаров вернулись к прежнему ритму, мы же пока работаем на COVID-19 и внебольничную пневмонию.
— За эти месяцы возникало ощущение, что поплыли, потеряв контроль над ситуацией?
— Ни разу! И мы, главврачи, и департамент здравоохранения Москвы работали сообща, одной командой, которая быстро реагировала на возникавшие проблемы и находила решение.
Из-за этого, кстати, испытываю большое смущение: меня сделали чуть ли не символом борьбы с COVID, хотя пахали все одинаково.
— Кто-то должен был взять на себя эту роль.
— Понимаю, но все равно тяжело. Я занимался тем, чем должен, чему меня учили. Как анестезиолог-реаниматолог и руководитель стационара организовывал неотложную, экстренную помощь в особых условиях. Вот, собственно, и все.
Грудью на дзот не бросался, точно вам говорю.
— Но славу получили почти космическую.
— Не знаю, что с этим делать… Заслуга не моя, а нашей команды. Не только 40-й больницы, а всех медиков Москвы.
— Было бы странно, если бы вы не сказали чего-то подобного.
— Это чистая правда!
— Но в лицо-то узнают вас. Билборды с вашим портретом по всей Москве висят. Теперь вот Звездой Героя наградили…
— Абсолютно к этому не готовился, даже представить не мог. Хотя, безусловно, приятно, что отметили.
Но, кстати, медаль пока не вручили. У меня и дресс-кода подходящего нет, видимо, придется по такому случаю покупать костюм. Обычно хожу в джинсах, блейзере…
Прислушивался к внутренним ощущениям и могу честно сказать, что не чувствую себя героем. С другой стороны, понимаю: это очень важно для моих родителей. Они гордятся, и мне приятно. На восемьдесят процентов эта Звезда — их заслуга. Генетика, воспитание, образование…
Смогли объяснить, что такое хорошо и что такое плохо.
— Вы ведь потомственный врач?
— Да, мама по специальности — микробиолог, отец — челюстно-лицевой хирург, старший брат Алексей — кожвенеролог.
О подготовке
— Со Звездой, будем считать, разобрались, а к тому, что история с коронавирусом — это всерьез и надолго, вы были готовы?
— Город готовился к возможной угрозе, но масштаб бедствия мы оценили не сразу. В начале февраля присутствовал профессиональный скепсис. В Азии в чем-то похожие вспышки происходят постоянно. Помните, MERS прокатился по Ближнему Востоку, нас он сильно не затронул. Вот и в этом раз было сомнение.
Но когда полыхнула Италия… Примерно в те дни мне на WhatsApp поступил звонок с незнакомого номера, и девочка-анестезиолог с русскими корнями, которая вышла замуж за итальянца, захлебывающимся от волнения голосом стала кричать в трубку: «Денис Николаевич, нашла ваш телефон и хочу предупредить, что скоро ждет Россию! Начинайте готовиться…"
У нас была закрытая группа в Telegram: САРС — Сообщество анестезиологов-реаниматологов столицы.
— Любопытная аббревиатура…
— Да, игра слов, специально выбрали название, созвучное с SARS — тяжелым респираторным синдромом.
В группу входили врачи не только из Москвы, но и из других регионов, мы обсуждали сложные случаи, делали дистанционные консилиумы. Во врачебных обсуждениях есть тонкий этический момент, поэтому САРС и была закрыта для посторонних.
Но когда Аня, та самая коллега из Италии, позвонила мне и рассказала, что происходит в Ломбардии, мы с ребятами приняли непростое решение, сделав нашу группу открытой. И в уютном чате на полторы тысячи анестезиологов-реаниматологов, которые за три года существования уже виртуально знали друг друга, за несколько часов появилось четырнадцать тысяч подписчиков.
Аня начала выкладывать там данные, мы стали обмениваться всей доступной информацией. Наверное, в марте это был один из самых популярных ресурсов по теме COVID-19.
А дальше к нашему чату прикрутились ребята-переводчики. Они организовали свою группу и стали переводить нам статьи с разных языков — японского, китайского, итальянского. На английском мы читали сами. Сегодня его обязан знать любой уважающий себя врач. Нельзя современно развиваться, не будучи билингвой, не владея в совершенстве иностранным языком. Как минимум одним…
Так с конца февраля мы стали погружаться в тему нового коронавируса.
— Когда было определено, что Коммунарка станет ковидным госпиталем?
— Это управленческое решение, совершенно очевидное и логичное. До открытия больницы в регулярном профиле оставалось три недели. Уже расставили мебель и аппаратуру, ребята проверяли ее эксплуатацию. Мы находились на низком старте, 15 марта в Коммунарку должны были переезжать первые онкологические отделения.
Хорошо помню: в десять часов утра 1 марта позвонил замруководителя департамента здравоохранения Москвы Алексей Сергеевич Токарев и сказал мне, что в полдень встречаемся на Коммунарке всей командой, включая сотрудников родильного дома, входящего в состав 40-й больницы. То воскресенье и следующую ночь мы провели вместе. Готовились, а уже около двух часов ночи 2 марта поступил первый пациент.
— С коронавирусом?
— Из группы риска. Первый месяц Коммунарка работала как обсервационный госпиталь. К нам везли тех, кто находился под подозрением, и мы на две недели карантинизировали их здесь.
А с 1 апреля началась полноценная история, когда стали поступать почти сто процентов ковидных больных.
Об отказниках и бороде
— Сколько у вас было отказников из числа врачей?
— Мало. Может, человек десять. Многих коллег из старшей возрастной группы мы сами попросили не приходить. Чтобы не рисковать их здоровьем.
— Как вы реагировали?
— Абсолютно спокойно. Гораздо честнее сказать, как есть, чем имитировать работу, которая не получается. С уважением отношусь к людям, не ставшим скрывать правду. Для этого ведь тоже нужна определенная смелость.
Тем более они продолжили работать в наших других подразделениях, нековидных.
Из-за отказа выходить в «красную зону» мы никого не уволили. Если кто-то ушел, то исключительно по собственному желанию.
— А у вас когда исчез страх, Денис Николаевич?
— Да его и не было. А чего, скажите пожалуйста, бояться?
Давайте так: мне 44 года.
— Помирать рановато.
— Я и не собирался. Ситуацию оценивал адекватно. С учетом возраста фактор риска тяжелого течения болезни был минимален. Будь мне 80 лет, кроме того, страдай я одышкой и имей сахарный диабет, тогда поход без защитного костюма в «красную зону» выглядел бы безбашенностью.
— А почему вы бороду не сбрили? Нарушение!
— Строго говоря, в регламенте ничего подобного не записано, но я постриг, укоротил.
Разве же это борода? Так — щетина в пару сантиметров.
— Давно носите?
— Лет десять уже, наверное. Привык…
Хотя признаю, что наличие дополнительной растительности на лице увеличивает риск негерметичности средств индивидуальной защиты.
О болезни
— Какого числа вы заболели?
— В среду 1 апреля, если не ошибаюсь.
— Шутка в День юмора не зашла…
Первая мысль, когда узнали о положительном тесте? Сильно напряглись?
— Уже начал покашливать и понимал, к чему идет. Сегодня ковидный кашель ни с чем не перепутаю. Научился различать. Разговаривал в апреле-мае с коллегами, с кем-нибудь из заведующих реанимацией, и слышал на другом конце характерное кхе-кхе.
У этого кашля особенные интонации. Не глубокие надсадные, а такие как бы поверхностные. Плюс чувство непроходящего першения. Сразу можно ставить диагноз.
— И вы на себе это поймали?
— Да. И закрылся в кабинете, а приемную, где секретарь сидит, использовал в качестве шлюза. Мне девчонки ставили еду, уходили, я забирал, проветривал помещение… С бытовухой мы быстро разобрались.
А наутро я начал пить лекарства. Тогда еще не было отрицательных отзывов на гидроксихлорохин, стал принимать его. Жуть, конечно, какие он вызывает ощущения…
— Неуютно было?
— Ну, диспепсия, дискомфорт в верхнем отделе живота, подташнивание и так далее… Понял, что не чувствую вкус еды и запах одеколона. Я как раз укоротил бороду, состриг машинкой под единичку.
Вот, собственно, и все.
А через две недели получил два отрицательных теста и снял блокаду, вернулся к полноценной работе.
— Температурили?
— Конечно. Болезнь протекала типично, но нетяжело. Поэтому и смог не выпадать из процесса.
— По телефону рулили?
— Мы продвинутые! Организовали дистанционный осмотр, внедрив концепт, который называется «шлем реаниматолога». С его помощью можно проводить консультации на расстоянии. Устройство надевается на голову врачу, в него встроена камера с разрешением high definition, микрофон. Шлем соединяется с wi-fi и по закрытому каналу передает сигнал сразу на планшет. Я могу виртуально оказаться рядом с любым больным, с самым тяжелым. Эту систему мы оперативно запустили и в других больницах Москвы, вели дистанционные консультации.
О визите Путина
— Путин был в Коммунарке задолго до того, как вы захворали?
— По-моему, за неделю. Даты в голове перепутались, надо в календаре смотреть. Кажется, президент приезжал 24 марта.
— Его визит стал для вас сюрпризом?
— Абсолютным!
Могу рассказать, как было. Я собирался встречать Сергея Собянина. В тот день с утра находился в институте Склифосовского, у нас был совместный обход с академиком Сергеем Петриковым, директором Склифа. Там скопилось много тяжелых больных, а я ведь не только главврач Коммунарки, но еще и главный анестезиолог-реаниматолог Москвы. Наши коммуникации были очень важны не для какого-то супервайзинга, контроля, а, скорее, как обмен опытом. COVID-19 — болезнь новая, протоколы лечения только писались…
Словом, я находился на плановом обходе в «красной зоне» Склифа. Айфон с собой не брал, оставил помощнице Петрикова. У себя в больнице мы используем прорезиненные аппараты IP-телефонии, которые потом обрабатываются, в Склифе в ковидном корпусе применяют рации.
И вот, значит, мы выходим, мне протягивают айфон и напряженно говорят, мол, посмотрите, кто вам звонил, Денис Николаевич… Среди кучи незнакомых абонентов вижу номера министра здравоохранения и мэра.
Я набрал Сергея Семеновича. Он спросил, где я, и, выслушав ответ, сказал: «Сейчас придет машина. Хочу с вами поговорить. Встретимся в Коммунарке».
В больнице я увидел мэра, других ответственных товарищей… Мне сказали: «Что стоишь? Иди, принимай гостя». Подъехал «Аурус», и тут я до конца все понял.
Наверное, не выдам военную тайну, если скажу, что ни коптеры вокруг не летали, ни какие-то дополнительные меры не вводились. У нас и так территория закрытая, вход через КПП.
Более того, врачи и медсестры, которые видели президента только в реанимации и приемном отделении, лишь из вечерних теленовостей узнали, кто был человек в желтом защитном костюме, который сказал им: «Спасибо за работу, ребята, держитесь!"
— Даже так?
— Ну, а как? Ходят два человека: один — в белом СИЗе, второй — в желтом. Зашли в первую палату, там лежал наш коллега. Многие потом пытались его хейтерить, писали, мол, подстава… Но это был реальный пациент, врач.
— А вы где поймали вирус?
— Точно не в Коммунарке. Цифры говорят, что заболеваемость врачей в ковидных центрах Москвы ниже, чем в остальных больницах города. Мы с самого начала были настроены серьезно.
У нас переболело 18 процентов медиков. В штате около 800 человек, из них 570 присутствуют постоянно. Отдельная гордость, что не потеряли никого из нашей команды.
Поэтому и убежден, что заболел COVID не на работе. Перед заражением я давал много интервью, ездил на какие-то внешние встречи. Где-то там и подхватил.
О пациентах
— Сколько через Коммунарку прошло пациентов?
— Около четырех с половиной тысяч. Подавляющее большинство — COVID-подтвержденные.
— Вы же берете не всех подряд?
— 99 процентов людей, которые лечатся у нас, попадают в Коммунарку по каналу и наряду «скорой помощи». Никакой сортировки не происходит. Кто-то приезжает самотеком. Мы не отказываем и им. Человеку бесплатно сделают КТ и общий анализ крови, возьмут мазок, померяют температуру. Но мы не каждого госпитализируем.
Есть определенные критерии. Не принимаем больных с нетяжелым течением и небольшим объемом поражения легочной ткани.
Поэтому не надо думать, будто в Коммунарке только Лев Лещенко лечился. Хотя был момент, когда у нас одновременно лежали известные медийные персоны, музыканты и певцы. Но здесь лечилось и очень много наших коллег-медиков, пациенты абсолютно разных социальных слоев. Мы принципиально не оказывали платных услуг, работали исключительно по ОМС. В Коммунарке даже нет отдела платных услуг. Потом появится, но не во время пандемии, правда?
Это все сказки, будто госпитализация в Коммунарку стоит триста тысяч рублей. Где-то мелькала такая дезинформация.
Иностранцы — у нас было несколько тяжелых пациентов — сильно удивлялись: современная больница, одно- и двухместные палаты, пакет питания, как в Аэрофлоте… И за все это не надо платить? Как так?
А мы популярно объясняли, что экстренная медицинская помощь по Конституции Российской Федерации оказывается бесплатно.
О протоколе
— Много народу не удалось спасти?
— Около семи процентов от общего числа госпитализированных. С марта — более трехсот тридцати человек…
Мы изучали болезнь, пересмотрели некоторые подходы. В частности, начали вести пациентов максимально допустимыми дозировками лекарств, используя один и тот же препарат в разных пропорциях в зависимости от конкретных клинических ситуаций.
— Что скажете про ИВЛ?
— А что вы хотите услышать?
Конечно, это жизнеспасающая стратегия, но если пациент с COVID подошел к ИВЛ, вероятность, что он с него сойдет, меньше, чем в целом в популяции. Поэтому одна из задач анестезиологов-реаниматологов и всей команды была в том, чтобы использовать другие приемы улучшения оксигенации, насыщения крови кислородом, чем интубация трахеи и перевод на искусственную вентиляцию легких.
— В итоге нашли оптимальный протокол?
— Это ранняя укладка на живот и кислородотерапия. Если зайдем в «красную зону», сейчас две трети пациентов у нас кислородозависимых, и они лежат спиной вверх, обняв подушку. Чтобы был положительный эффект, надо так находиться не менее 16-18 часов в день. А это тяжело физически.
Поэтому объясняем, убеждаем. Хорошо, что у нас есть бесплатная сеть wi-fi: кислород — в нос, подушка — под грудь и — пожалуйста: читай, смотри ролики в YouTube.
— Фавипиравир используете? Его чуть ли не панацеей называют…
— Тяжелым больным не назначаем, только при среднетяжелом течении. Данные по нему разные. Японцы сначала сказали: да. Потом — нет. Клинические исследования говорят, что снижается время вирусемии — состояния организма, когда вирусы попадают в кровоток и могут распространяться по телу.
Надо наблюдать…
Как ни парадоксально, сейчас у нас стало больше жалоб, что в Коммунарке не лечат.
— То есть?
— Весь протокол — антипиретики, жаропонижающие препараты. Если у пациента температура 38 градусов, он лежит на животе, получает кислород и два укола в день — противосвертывающую антикоагулянтную терапию. Все!
Моментально начинаются претензии: «Мне плохо, а врачи не лечат». Но мы противники полипрагмазии — использования большого количества лекарственных препаратов.
И второй момент касается пациентов с медиаторным штормом.
— Это что значит?
— Реакция организма на атаку опасными вирусами или бактериям. Иммунная система, по сути, выходит из-под контроля. У нас накопилась большая база исследований о применении ингибиторов интерлейкинов, биологически активных препаратов, блокирующих воспаление. Конечно, до них лучше не доходить. Большой риск попадания в реанимацию.
О пилюле и вакцине
— Значит, волшебной пилюли пока нет?
— Думаю, ее и не будет. Одной из тем моих научных интересов является сепсис, антибиотики, лечение тяжелых инфекций.
Вот как вы считаете, что убьет человечество — микроб или вирус?
— Думаю, люди сами себя успешно погубят.
— На самом деле это очень сложный вопрос. Контагиозность, грубо говоря, «заразительность» вирусной инфекции, гораздо выше, чем микробной. Тем не менее в 2014 году ВОЗ сделал расчет, что к середине этого века от инфекций, вызванных устойчивыми ко всем антибиотикам микробами, предположительно умрет около пятидесяти миллионов человек, что превысит число смертей от рака.
— А уханьский коронавирус может быть биологическим оружием?
— Не думаю. Тогда оно не очень мощное, согласитесь. Индекс контагиозности должен быть совершенно иным.
— На другом полюсе — ковидиоты, они не верят в пандемию, считая ее частью мирового заговора. Что говорите им, Денис Николаевич?
— В целом я весьма терпимый человек, если речь не о соблюдении требований по работе. Здесь могу сказать: почему ходите без маски и нарушаете больничный режим?
Но делать кому-то замечание на улице или в магазине… В конце концов это вопрос воспитания. Если в общественном месте нанесена разметка, требующая соблюдения дистанции в полтора метра, сам я буду ее держать, однако с тем, кто нарушит, вряд ли стану конфликтовать. Раз человек не понимает, его нельзя заставить. Проще сделать шаг в сторону.
— А вакцина от COVID-19 будет?
— Ее должны найти. Вопрос когда. Есть понятие — good clinical practice с определенными временными лагами. Можно ли назвать вакцину безопасной при наблюдении за ее действием в течение месяца?
— Вы как считаете?
— Лучше спросить профессиональных вирусологов. Не моя специализация. Но из открытых источников вижу, что в среднем уходило полтора года. На разработку, оценку… Вакцина должна быть эффективной и безопасной. Понимаете, если мы с вами выпьем литр дуста, скорее всего, вирус погибнет, но проблема в том, что раньше умрет сам пациент.
Соблюдение разумного баланса — самое важное в любой разработке. Как-то я оказался в США на заводе, где изобретают антибиотики. Каждый день химики синтезируют по сто молекул. При этом новое лекарство появляется раз в 5-7 лет. Почему? Причин масса.
Молекула может не работать на практике или оказаться токсичной. И так далее.
От момента синтеза на химическом заводе до выхода в клиническую практику тянется очень длинная цепочка. Поэтому современные лекарственные препараты столь дорогостоящие.
О мифах
— Что, по-вашему, лучше — переболеть или беречься?
— Второе. Знаете почему? Никто пока не знает, насколько устойчив иммунитет, который возникает в результате болезни.
Случаев повторного инфицирования не зафиксировано, хотя единичные описания встречаются. Сегодня нет полной уверенности, что, раз переболев, ты закрыл эту тему для себя навсегда.
— А правда, что курильщики реже и легче болеют COVID-19?
— Не готов говорить ни да, ни нет, мы сейчас специально оцениваем эту базу. Честно скажу, есть темы, к которым отношусь сдержанно, пока не увижу подтверждения. Существует культура научных публикаций. Нужно написать работу по определенным правилам с использованием статистического аппарата. Потом получить оценку экспертов. Если те увидят шероховатости по статистике, обязательно запросят первичную базу. Лишь после этого статья появится в серьезном журнале. Она может год ждать очереди на публикацию. Это своеобразная гарантия качества.
Поэтому не готов вот так легко заявлять, что курильщики меньше болеют. Через полтора-два года расскажем.
— И про собачников?
— Мы не проводили такую аналитику, и я не видел ни одной серьезной статьи на эту тему.
Повторю, я анестезиолог-реаниматолог и не считаю себя экспертом по COVID-19. Жизнь заставила в это погрузиться. Но точно не навсегда. Почему в свое время я выбрал такую специальность? Не могу долго сидеть на месте, заниматься чем-то одним. Мне нужно какое-то действие. И не только головой, но и руками. Анестезиологи-реаниматологи не оперируют, зато многое делают — катетеризируют, дренируют артерии, ставят всякие датчики и так далее.
Постоянное движение — то, что мне нужно.
О выборе
— Вы когда с будущей профессией определились, Денис Николаевич?
— В девятом классе. Пошел мыть полы в отделение реанимации и понял, к чему в итоге приду.
— Вас кто-то привел в больничные покои?
— Брат учился на первом курсе мединститута и подрабатывал санитаром, а его студенческая тусовка часто собиралась у нас дома.
Алексей в итоге выбрал другую специальность, я же застрял в реанимации. Правда, в девятом классе думал, что впереди меня ждет месяц романтики с ночными дежурствами, но, оказалось, что школьники могут работать только в дневную смену — с восьми утра до четырех часов пополудни.
— Сколько вам заплатили?
— 64 рубля. Это 1989 год. Для несовершеннолетнего санитара в отделении реанимации острых отравлений — нормально!
История любопытная… Я ведь занимался в Ашхабаде в спецшколе с углубленным изучением английского и должен был идти в университет на языки.
На что отец мне тогда сказал: «Слушай, парень, знание языков в современном мире — не профессия». У папы был приятель-переводчик, окончивший МГИМО, и он говорил, что нужно владеть 5-6 языками из разных групп, тогда ты полиглот, и это твоя специальность. Но учеба отнимает много лет, кроме того надо ежедневно заниматься тренингом, иначе языки уйдут.
Словом, папа провел со мной воспитательную беседу, а потом на моем столе вдруг появились «Записки врача» Булгакова…
— Откуда интересно?
— Думаю, отец подсунул. Совпало: эта книга, разговоры с братом, сознание, что мы — медицинская семья, а я, значит, из подросткового протеста не хочу продолжать династию…
Пошел в санитары, чтобы проверить себя. Так все и получилось.
— И жена — коллега?
— К счастью, нет. Алена — экономист.
Ребенок, похоже, тоже не пойдет по моим стопам.
— Сожалеете?
— Нет. Для меня очень важно, чтобы не я определял, кем Настя хочет быть. Сказал дочке: «Это твой выбор». Хотя она отволонтерила здесь, в Коммунарке. В июне отработала администратором в лаборатории. В «зеленой зоне», конечно.
— И как?
— Я тоже спросил: «Не передумала, Настя?» Ответила: «Нет-нет, врачом не буду». Говорю: «А зачем же к нам пришла?». Объяснила: «Невозможно столько времени дома сидеть, а волонтерство в больнице — правильный метод выхода из изоляции». Конечно, предварительно я посмотрел иммуноглобулин у дочки. Показатель оказался высокий. Она сконтактировала с вирусом бессимптомно, без температуры и кашля. Поэтому я совершенно спокойно запустил ее сюда. Никакого риска не было.
О второй волне
— Сегодня врачей чествует как героев, но мы же знаем, что от любви до ненависти — один шаг. Вы готовы к такому повороту сюжета?
— С первого дня. Мне кажется, уже все вернулось в привычную колею. Тем, кто уважительно относился к медикам, и COVID был не нужен. Для людей, которые как-то пострадали от врачей либо считают, что пострадали, думаете, пандемия как-то исправила ситуацию? Поверьте, никто из нас не считает себя героем. Мы делали бы это и на настоящей войне, а не вирусной. Тот, кто пережил в медицине девяностые и остался в профессии, никуда уже не уйдет. Это не работа, а образ жизни.
Строго говоря, мы ведь ничего больше не умеем. Вот реально. Только больных лечить. Если уходить из профессии, останется такси водить…
— Вы сравнили пандемию с пенделем, который COVID отвесил человечеству. Насколько он точен и силен, чтобы мы усвоили урок?
— Главное, что пинок пришелся вовремя. Мы стали забывать о том, что всегда нужно помнить. Коронавирус многое поменял, с моей точки зрения. Скажем, культуру гигиены.
Еще мне кажется, что люди поняли: без взаимной поддержки и выручки выжить нереально. И внутренняя порядочность никуда не исчезла.
Знаете, сколько волонтеров предлагали нам помощь? Или перечислить вам владельцев закрывшихся на карантин ресторанов, которые продолжали бесплатно кормить врачей в ковидных центрах? Десятки фамилий! Что это — бизнес? Нет, конечно. Желание чем-то помочь, отблагодарить. В этом смысле пинок оказался очень кстати, он сумел объединить наше общество перед лицом серьезной проблемы.
— Второй волны не избежать?
— Не знаю, честно скажу. Предыдущие серьезные вирусные атаки традиционно протекали в три этапа, которые растягивались на полтора-два года.
Как пойдет в этот раз, никто сегодня не ответит. Насколько сейчас иммунизировано население, будет ли стойким иммунитет… Очень много «если». И география вируса странная, судя по вспышкам. В Италии север полыхал, а юг — нет. Как-то очень быстро загорелся Нью-Йорк. Потом вдруг погас. Зато горячо во Флориде, Техасе, Калифорнии. Очаги в разных районах. В России иначе происходило: первый удар пришелся на въездной хаб — Москву. Столица, сколько могла, удерживала. Затем началось плановое распространение.
Сложно сказать, что дальше будет.
О планах
— На что себя настраиваете?
— До конца года будем ковидным центром.
— А дальше?
— Есть план отмывки больницы и возвращения к профилю, который изначально закладывался: триста онкологических коек, мощный сосудистый центр, травматология, нейрохирургия, два этажа операционных, большой реанимационный модуль, продолжение строительства и приемка в ближайшие пару лет соседних корпусов.
— Сколько их должно быть?
— Девять. Пока функционируют четыре.
— Отстроитесь, и начнется нормальная, а не авральная работа?
— У меня специальность такая, что все время нахожусь в аврале. Еще раз без пафоса повторю, что медицина критических состояний — всегда тяжелые больные, ночные консультации, неотложность.
Конечно, со временем усталость накапливается. Недавно меня позвали в телепередачу «Сто вопросов взрослому», в которой ребята спрашивают гостя обо всем, на любые, самые неожиданные темы. Настя тоже была среди участников, взял ее с собой на запись. Дочка спросила: «Папа, а у нас будет отпуск в этом году?"
— Что ответили?
— Надеюсь, да, будет. Традиционно мы отдыхали летом, а в 2020-м все пошло иначе. Хочется верить, что в сентябре, если не случится никаких коллизий, удастся дух перевести.
— Сколько часов обычно спите?
— Мне хватает пяти-шести. Я — жаворонок, просыпаюсь за пять минут до будильника. Он звонит в 5.15 утра. Засыпаю ближе к полуночи…
По-другому не получается. Мне кажется, в таком режиме живет большинство врачей мира. И на Западе медики пашут очень много. Если ты не трудоголик, не станешь хорошим профессионалом. Сто процентов!
— Итак, подъем в четверть шестого утра, а дальше, Денис Николаевич?
— Чашка кофе, разбор оперативной почты и — на работу. Если дождя нет, еду сам на мотоцикле, в плохую погоду — на машине.
— Когда добираетесь в Коммунарку?
— Около семи утра. А дальше — круговерть до вечера.
О мотоцикле
— Какой у вас, кстати, железный конь?
— Harley-Davidson.
— Давно обзавелись?
— Год назад, когда появилось понимание, что детские мечты и реальная потребность передвижения по городу начинают совпадать. Наверное, любой мальчишка мечтает о мопеде или мотоцикле. Я не исключение. До сорока трех лет с железным, как вы выразились, конем не складывалось, а тут вдруг осознал, что в Коммунарку из района Белорусской, где живу, удобнее добираться в седле. К делу отнесся фундаментально, всю зиму дважды в неделю занимался по вечерам в крытом ангаре, учился безопасному и профессиональному вождению мотоцикла, что очень важно.
К слову, выбор марки тоже во многом с этим же связан. Harley редко попадают в аварию. Он едет неторопливо, размеренно, солидно, что минимизирует риски. У меня средняя скорость по городу — 80 километров в час. Если быстрее, некомфортно себя чувствую. Выигрыш идет не за счет скорости, а маневра, в том числе езды в междурядье в пробках.
— Ваш личный рекорд?
— Говорю же: у меня нет цели гонять быстро. Обычно добираюсь от Белорусской за 35 минут.
— В какой-нибудь байкерский клуб вступили?
— Нет, конечно. У меня на мотоцикле так и написано: Lone Wolf, no club.
— Одинокий волк, значит?
— Клубы — та же секта, разновидность религии. А я — атеист.
— Как, наверное, и большинство врачей.
— Не факт. Например, мой отец с возрастом пришел к вере. Очень личная, деликатная сфера…
Возвращаясь к Harley-Davidson, скажу, что у меня есть друзья-мотоциклисты, с которыми общаюсь. Если получится, рванем в Суздаль на мотофестиваль.
Знаете, чем еще хорош мотоцикл? Пока еду, выключаю телефон, чтобы не отвлекаться за рулем ни на что постороннее. Редкая возможность побыть наедине с собой. Хотя бы полчаса. Научился ее ценить…
.В общем рано гос-во успокоилось. Сильно рано. Закончится это ростом заболеваний, а значит смертей. Не огромным кол-вом,конечно, но лишних тысяч 5-10 людей у нас нет.
Дружно ждём начало вакцинирования. Без прививок проблему коронавирус не решить, с ним можно покончить только выработкой массового иммунитета.
Что касается масок, устали люди, не надевают они их, а над каждым ведь полицейского не поставишь.
Я надеваю маску — в транспорт, в магазин, в любое общественное место, но большинство людей уже без масок…
Я вокруг вообще людей в масках вижу только в магазинах. Где за этим следят, чтобы на штрафы не нарываться. На работе у нас тоже масочный режим. Вообще на мой взгляд маски надо на входе в метро,транспорте и магазинах раздавать или даже продавать и не пускать без них, чтобы народ приучить. Сейчас пока тепло и солнечно ситуация еще терпима, но осенью наверняка будет новая вспышка. Опять же люди с отдыха едут — мало ли чего привезут. В том же КНР уже новые вариации вируса всплыли. Опять же гос-во на продаже масок еще и заработать может если что. Это ж клондайк.
В общем рано гос-во успокоилось. Сильно рано. Закончится это ростом заболеваний, а значит смертей. Не огромным кол-вом,конечно, но лишних тысяч 5-10 людей у нас нет. Да и вообще если приучить людей к маскам, то можно серьезно сократить распространение многих болезней — не коронавирусом единым.
О как. Не прошло и трех с лишним месяцев, сподобились наконец.
На всех станциях московского метро проводятся рейды по проверке масочного режима, сообщает пресс-служба ГКУ «Организатор перевозок».
Так в организации отреагировали на новости об усилении контроля. В ГКУ отмечают, что такие проверки на самом деле проводятся постоянно, с тех пор как в транспорте действует масочный режим. Его отменили только на улице, в метро же пассажиры по-прежнему обязаны пользоваться средствами индивидуальной защиты.
Если контролер увидит человека без маски и перчаток, то посоветует ему купить их в автоматах или в кассах. Тех, кто выполнит требование, не штрафуют. Остальным грозит взыскание в размере 5 тысяч рублей.
Заболеваемость COVID-19 в Москве растет четвертый день подряд
Текст:
Business FM
Новых случаев коронавируса в России по-прежнему меньше шести тысяч. При этом в столице число новых пациентов за последние сутки на 30% больше минимальных показателей середины июля.
В Москве четвертый день растет число новых пациентов с коронавирусом. При этом в целом по России заболеваемость COVID-19 снижается. За сутки в стране зарегистрировано 5635 новых случаев заражения, днем ранее было более 5,8 тысячи.
Статистику комментирует обозреватель Business FM Андрей Ромашков.
«Динамика вспышки в Москве все более похожа на начало гипотетической „второй волны“ вируса. Заболеваемость в столице растет четвертый день подряд. Коэффициент Rt, отражающий изменения в заболеваемости за последние восемь дней, находится в „красной“ зоне более недели — это говорит о стабильном росте показателей. Сегодняшние почти 700 случаев — это 30-процентный рост заболеваемости по сравнению с минимумами прошлой недели.
Притом что Москва почти полностью вернулась к обычному темпу жизни, сейчас самое время задуматься о мерах личной профилактики инфекции. На прошлой неделе Сергей Собянин заявил, что „никаких карантинов“ власти вводить не планируют, однако, чтобы переломить вероятный восходящий тренд вспышки, какие-то изменения необходимы. И либо москвичи сами обеспечат снижение контактности и более тщательное соблюдение рекомендаций врачей, либо это придется делать властям. Предположить, каким может быть уровень заболеваемости, при котором мэрия решится на новый карантин, сложно, но следует держать в голове, что первый режим „нерабочих недель“ был введен при 300 диагнозах в сутки, а пропускной режим — при полутора тысячах.
Зато по России без учета столицы впервые менее пяти тысяч новых случаев в сутки со времен пиков эпидемии — официальная статистика демонстрирует постепенную локализацию вспышки в регионах. В целом по стране заболеваемость продолжает медленно снижаться: сегодня зафиксирован новый минимум за несколько месяцев».
На прошлой неделе мэр Москвы Собянин назвал слухами сообщения в соцсетях о возвращении ограничений в сентябре и посоветовал «не читать газет перед обедом». «Ситуация с коронавирусом в Москве „позитивно стабильная“, и никакого нового карантина вводить в сентябре не планируется», — сказал тогда мэр столицы.
Число заражений коронавирусом COVID-19 в Испании за месяц с момента снятия режима повышенной готовности увеличилось на 400%, следует из данных министерства здравоохранения.
В общей сложности с 21 июня, когда был снят режим повышенной готовности, диагноз был подтвержден 18 564 пациентам, умерли 99 человек, 1154 были доставлены в больницы, 93 из них в отделения интенсивной терапии.
За две с лишним недели количество заболевших выросло в три раза: если 3 июля было 8,76 случая на 100 тысяч населения, то 20 июля — 27,39.
Наиболее сложная ситуация в Каталонии и Арагоне. Каталонские власти рекомендовали жителям ряда регионов, включая Барселону, не выходить на улицу без крайней необходимости, однако эти меры соблюдаются далеко не всегда. Власти Арагона призвали жителей Сарагосы не уезжать из города, а жителей других районов не въезжать в него.
Только в большинстве стран летальность падает, а у нас ежедневно растёт.
Думаю это из-за климата. У европе очень жарко, в этих условиях идет бессимптомная зараза. Когда чуть холоднее как в России, тогда больше случаев пневмонии.
Это на треть выше, чем смертность от воспаления легких в прошлом году (70 человек в сутки в среднем). И столько же, сколько помирало от воспаления легких в 2016.
Как же я ржал. Особенно понравилось понравилось про мосты, которые советским летчикам приходилось бомбить «ясным днем, не дожидаясь тумана», и еще про Водопьянова, который даже 100 самолетов не смог сбить. Как в этом трэше Хазанов зашквариться умудрился, решительно непонятно.
Сразу подумал: кому выгодно подтасовывать факты???
Да вряд ли здесь злой умысел.
В основном очень низкое и продолжаюшее падать качество журналистики.
Давно заметил — если ты в теме не разбираешься, то новость воспринимаешь спокойно.
Как только ты что-то знаешь по теме, сразу видны некомпетеность, а то и откровенное враньё.
На это накладывается жажда сенсаций. Им просто скучно сообщать о том, что море спокойное, погода солнечная, а люди радуются жизни. Чернухи нет.
А вот написать, что цены дикие, там шторм кого-то с пирса смыл, а там ливень дороги затопил, а там ФСБ украинских террористов повязало — это же самое оно для обывателя.
Государственные деньги кушают, а на интересы государства и людей плюют.
Здесь соглашусь с т.Юргеном. Сам заметил волну в СМИ против наших курортов. Причём даже 1 канал в ней учавствовал, показывая дикие цены на бронь в гостиницах Крыма. Я дажепочти поверил… но всё-таки зашёл на сайты бронирования и никакого подорожания не увидел. Сразу подумал: кому выгодно подтасовывать факты???
Сайты правда, как бЭ помягче то… не совсем основные. Что-то типа Ленты. Основные и более-менее заслуживающие доверия — это Интерфакс, ТАСС, РИА, РТ и т. п.
Причем тут Аэрофлот. Тут речь идет о прибыли уважаемых турецких партнеров. Вон. в Казахстане тоже авиасообщение в турцией открывают. И это на фоне ужесточения карантинных мер!
А какая чернуха идет в отношении российских курортов последнее время… Вон, на всех новостных сайтах — каждый день: «Россияне возмущены качеством обслуживания», «россияне пишут в соцсетях о хамстве в Сочи», «россияне удивлены дороговизной».
И везде основная тема, что туристы раздражают местное население, а местное население раздражает туристов. Короче, пустите россиян в любимую Турцию, они и так настрадались.
ЮргенВ массовом сознании коронавирусная угроза и так-то не была на первом месте (по сравнению с угрозой падения доходов например), а сейчас после снятия всех ограничений и подавно.
Великоросс
Вот Вы этот вопрос людям без масок и задайте, когда в следующий раз пойдёте в магазин или поедете в общественном транспорте.)
Сергей Котенко
02.08.2022:55:03
В четверг был под Клином. Только в Фикспрайсе убедительно просят надевать. В Магнитах, Пятерочках, стройматериалах, на рынках и проч.торговых точках полная анархия.
Со вчерашнего дня в Московской области возобновились проверки в магазинах. Продавцы снова нацепили маски и стали гонять покупателей за масками. Видно, кого-то нехило штрафанули («Дикси», «Магнит», «Да»).
Названа главная ошибка россиян, которая мешает остановить эпидемию коронавируса
— Одна из главных ошибок, которую совершают сейчас люди — отказ от ношения защитных масок при контактах, — подчеркнул в интервью «КП» главный кардиолог Минздрава России, руководитель Национального медицинского исследовательского центра кардиологии, академик РАН Сергей Бойцов.
https://news.ma...680/?frommail=1
Одна из главных ошибок — это переложить обеспечение закона на местных региональных князьков типа Собянина и проч., которые клали с прибором на обеспечение изданных ими же «режимов», типа ношения масоки т. д.
Без проблем. Есть успешные китайский и сингапурский методы
А вот индийский явно провалился
slm976
Что значит устали? Это такая непосильная каторга надеть маску в магазине или общественном транспоррте?
А над каждым и не надо. Если у коронодисидентов будет опаска получить штраф, а для этого нужно массово выписывать штрафы, то и носить большинство будет.
Беседа с Денисом Проценко — главврачом больницы, первой в России принявшей удар пандемии
В последние месяцы у многих москвичей (да и не только у них) вошло в привычку начинать утро с постов, которые выкладывает в «Фейсбуке» Денис Проценко, главврач 40-й больницы в Коммунарке. Той, что первой стала принимать пациентов с COVID-19. В этих сообщениях — свежая информация о количестве госпитализированных, выздоровевших, умерших…
скрытый текст
И так — день за днем. 21 июня президент Путин присвоил Денису Проценко и троим его коллегам звание Героя Труда. Награждение состоится позже. Пока не до торжеств. У медиков продолжается вахта. То ли трудовая, то ли боевая…О символе
— Не заметил у приемного покоя столпотворения карет «скорой помощи», Денис Николаевич. Отпустило?
— В Коммунарку по-прежнему ежедневно поступает около тридцати пациентов. В конце апреля, на пике, у нас было шестьдесят госпитализаций в сутки. Знаю, что коллеги в 15-й больнице каждые сутки принимали до ста человек, многие из которых были кислородозависимы. Это большая нагрузка, колоссальная…
Наверное, уже можно говорить, что отпустило — по сравнению с тем периодом. Большинство московских стационаров вернулись к прежнему ритму, мы же пока работаем на COVID-19 и внебольничную пневмонию.
— За эти месяцы возникало ощущение, что поплыли, потеряв контроль над ситуацией?
— Ни разу! И мы, главврачи, и департамент здравоохранения Москвы работали сообща, одной командой, которая быстро реагировала на возникавшие проблемы и находила решение.
Из-за этого, кстати, испытываю большое смущение: меня сделали чуть ли не символом борьбы с COVID, хотя пахали все одинаково.
— Кто-то должен был взять на себя эту роль.
— Понимаю, но все равно тяжело. Я занимался тем, чем должен, чему меня учили. Как анестезиолог-реаниматолог и руководитель стационара организовывал неотложную, экстренную помощь в особых условиях. Вот, собственно, и все.
Грудью на дзот не бросался, точно вам говорю.
— Но славу получили почти космическую.
— Не знаю, что с этим делать… Заслуга не моя, а нашей команды. Не только 40-й больницы, а всех медиков Москвы.
— Было бы странно, если бы вы не сказали чего-то подобного.
— Это чистая правда!
— Но в лицо-то узнают вас. Билборды с вашим портретом по всей Москве висят. Теперь вот Звездой Героя наградили…
— Абсолютно к этому не готовился, даже представить не мог. Хотя, безусловно, приятно, что отметили.
Но, кстати, медаль пока не вручили. У меня и дресс-кода подходящего нет, видимо, придется по такому случаю покупать костюм. Обычно хожу в джинсах, блейзере…
Прислушивался к внутренним ощущениям и могу честно сказать, что не чувствую себя героем. С другой стороны, понимаю: это очень важно для моих родителей. Они гордятся, и мне приятно. На восемьдесят процентов эта Звезда — их заслуга. Генетика, воспитание, образование…
Смогли объяснить, что такое хорошо и что такое плохо.
— Вы ведь потомственный врач?
— Да, мама по специальности — микробиолог, отец — челюстно-лицевой хирург, старший брат Алексей — кожвенеролог.
О подготовке
— Со Звездой, будем считать, разобрались, а к тому, что история с коронавирусом — это всерьез и надолго, вы были готовы?
— Город готовился к возможной угрозе, но масштаб бедствия мы оценили не сразу. В начале февраля присутствовал профессиональный скепсис. В Азии в чем-то похожие вспышки происходят постоянно. Помните, MERS прокатился по Ближнему Востоку, нас он сильно не затронул. Вот и в этом раз было сомнение.
Но когда полыхнула Италия… Примерно в те дни мне на WhatsApp поступил звонок с незнакомого номера, и девочка-анестезиолог с русскими корнями, которая вышла замуж за итальянца, захлебывающимся от волнения голосом стала кричать в трубку: «Денис Николаевич, нашла ваш телефон и хочу предупредить, что скоро ждет Россию! Начинайте готовиться…"
У нас была закрытая группа в Telegram: САРС — Сообщество анестезиологов-реаниматологов столицы.
— Любопытная аббревиатура…
— Да, игра слов, специально выбрали название, созвучное с SARS — тяжелым респираторным синдромом.
В группу входили врачи не только из Москвы, но и из других регионов, мы обсуждали сложные случаи, делали дистанционные консилиумы. Во врачебных обсуждениях есть тонкий этический момент, поэтому САРС и была закрыта для посторонних.
Но когда Аня, та самая коллега из Италии, позвонила мне и рассказала, что происходит в Ломбардии, мы с ребятами приняли непростое решение, сделав нашу группу открытой. И в уютном чате на полторы тысячи анестезиологов-реаниматологов, которые за три года существования уже виртуально знали друг друга, за несколько часов появилось четырнадцать тысяч подписчиков.
Аня начала выкладывать там данные, мы стали обмениваться всей доступной информацией. Наверное, в марте это был один из самых популярных ресурсов по теме COVID-19.
А дальше к нашему чату прикрутились ребята-переводчики. Они организовали свою группу и стали переводить нам статьи с разных языков — японского, китайского, итальянского. На английском мы читали сами. Сегодня его обязан знать любой уважающий себя врач. Нельзя современно развиваться, не будучи билингвой, не владея в совершенстве иностранным языком. Как минимум одним…
Так с конца февраля мы стали погружаться в тему нового коронавируса.
— Когда было определено, что Коммунарка станет ковидным госпиталем?
— Это управленческое решение, совершенно очевидное и логичное. До открытия больницы в регулярном профиле оставалось три недели. Уже расставили мебель и аппаратуру, ребята проверяли ее эксплуатацию. Мы находились на низком старте, 15 марта в Коммунарку должны были переезжать первые онкологические отделения.
Хорошо помню: в десять часов утра 1 марта позвонил замруководителя департамента здравоохранения Москвы Алексей Сергеевич Токарев и сказал мне, что в полдень встречаемся на Коммунарке всей командой, включая сотрудников родильного дома, входящего в состав 40-й больницы. То воскресенье и следующую ночь мы провели вместе. Готовились, а уже около двух часов ночи 2 марта поступил первый пациент.
— С коронавирусом?
— Из группы риска. Первый месяц Коммунарка работала как обсервационный госпиталь. К нам везли тех, кто находился под подозрением, и мы на две недели карантинизировали их здесь.
А с 1 апреля началась полноценная история, когда стали поступать почти сто процентов ковидных больных.
Об отказниках и бороде
— Сколько у вас было отказников из числа врачей?
— Мало. Может, человек десять. Многих коллег из старшей возрастной группы мы сами попросили не приходить. Чтобы не рисковать их здоровьем.
— Как вы реагировали?
— Абсолютно спокойно. Гораздо честнее сказать, как есть, чем имитировать работу, которая не получается. С уважением отношусь к людям, не ставшим скрывать правду. Для этого ведь тоже нужна определенная смелость.
Тем более они продолжили работать в наших других подразделениях, нековидных.
Из-за отказа выходить в «красную зону» мы никого не уволили. Если кто-то ушел, то исключительно по собственному желанию.
— А у вас когда исчез страх, Денис Николаевич?
— Да его и не было. А чего, скажите пожалуйста, бояться?
Давайте так: мне 44 года.
— Помирать рановато.
— Я и не собирался. Ситуацию оценивал адекватно. С учетом возраста фактор риска тяжелого течения болезни был минимален. Будь мне 80 лет, кроме того, страдай я одышкой и имей сахарный диабет, тогда поход без защитного костюма в «красную зону» выглядел бы безбашенностью.
— А почему вы бороду не сбрили? Нарушение!
— Строго говоря, в регламенте ничего подобного не записано, но я постриг, укоротил.
Разве же это борода? Так — щетина в пару сантиметров.
— Давно носите?
— Лет десять уже, наверное. Привык…
Хотя признаю, что наличие дополнительной растительности на лице увеличивает риск негерметичности средств индивидуальной защиты.
О болезни
— Какого числа вы заболели?
— В среду 1 апреля, если не ошибаюсь.
— Шутка в День юмора не зашла…
Первая мысль, когда узнали о положительном тесте? Сильно напряглись?
— Уже начал покашливать и понимал, к чему идет. Сегодня ковидный кашель ни с чем не перепутаю. Научился различать. Разговаривал в апреле-мае с коллегами, с кем-нибудь из заведующих реанимацией, и слышал на другом конце характерное кхе-кхе.
У этого кашля особенные интонации. Не глубокие надсадные, а такие как бы поверхностные. Плюс чувство непроходящего першения. Сразу можно ставить диагноз.
— И вы на себе это поймали?
— Да. И закрылся в кабинете, а приемную, где секретарь сидит, использовал в качестве шлюза. Мне девчонки ставили еду, уходили, я забирал, проветривал помещение… С бытовухой мы быстро разобрались.
А наутро я начал пить лекарства. Тогда еще не было отрицательных отзывов на гидроксихлорохин, стал принимать его. Жуть, конечно, какие он вызывает ощущения…
— Неуютно было?
— Ну, диспепсия, дискомфорт в верхнем отделе живота, подташнивание и так далее… Понял, что не чувствую вкус еды и запах одеколона. Я как раз укоротил бороду, состриг машинкой под единичку.
Вот, собственно, и все.
А через две недели получил два отрицательных теста и снял блокаду, вернулся к полноценной работе.
— Температурили?
— Конечно. Болезнь протекала типично, но нетяжело. Поэтому и смог не выпадать из процесса.
— По телефону рулили?
— Мы продвинутые! Организовали дистанционный осмотр, внедрив концепт, который называется «шлем реаниматолога». С его помощью можно проводить консультации на расстоянии. Устройство надевается на голову врачу, в него встроена камера с разрешением high definition, микрофон. Шлем соединяется с wi-fi и по закрытому каналу передает сигнал сразу на планшет. Я могу виртуально оказаться рядом с любым больным, с самым тяжелым. Эту систему мы оперативно запустили и в других больницах Москвы, вели дистанционные консультации.
О визите Путина
— Путин был в Коммунарке задолго до того, как вы захворали?
— По-моему, за неделю. Даты в голове перепутались, надо в календаре смотреть. Кажется, президент приезжал 24 марта.
— Его визит стал для вас сюрпризом?
— Абсолютным!
Могу рассказать, как было. Я собирался встречать Сергея Собянина. В тот день с утра находился в институте Склифосовского, у нас был совместный обход с академиком Сергеем Петриковым, директором Склифа. Там скопилось много тяжелых больных, а я ведь не только главврач Коммунарки, но еще и главный анестезиолог-реаниматолог Москвы. Наши коммуникации были очень важны не для какого-то супервайзинга, контроля, а, скорее, как обмен опытом. COVID-19 — болезнь новая, протоколы лечения только писались…
Словом, я находился на плановом обходе в «красной зоне» Склифа. Айфон с собой не брал, оставил помощнице Петрикова. У себя в больнице мы используем прорезиненные аппараты IP-телефонии, которые потом обрабатываются, в Склифе в ковидном корпусе применяют рации.
И вот, значит, мы выходим, мне протягивают айфон и напряженно говорят, мол, посмотрите, кто вам звонил, Денис Николаевич… Среди кучи незнакомых абонентов вижу номера министра здравоохранения и мэра.
Я набрал Сергея Семеновича. Он спросил, где я, и, выслушав ответ, сказал: «Сейчас придет машина. Хочу с вами поговорить. Встретимся в Коммунарке».
В больнице я увидел мэра, других ответственных товарищей… Мне сказали: «Что стоишь? Иди, принимай гостя». Подъехал «Аурус», и тут я до конца все понял.
Наверное, не выдам военную тайну, если скажу, что ни коптеры вокруг не летали, ни какие-то дополнительные меры не вводились. У нас и так территория закрытая, вход через КПП.
Более того, врачи и медсестры, которые видели президента только в реанимации и приемном отделении, лишь из вечерних теленовостей узнали, кто был человек в желтом защитном костюме, который сказал им: «Спасибо за работу, ребята, держитесь!"
— Даже так?
— Ну, а как? Ходят два человека: один — в белом СИЗе, второй — в желтом. Зашли в первую палату, там лежал наш коллега. Многие потом пытались его хейтерить, писали, мол, подстава… Но это был реальный пациент, врач.
— А вы где поймали вирус?
— Точно не в Коммунарке. Цифры говорят, что заболеваемость врачей в ковидных центрах Москвы ниже, чем в остальных больницах города. Мы с самого начала были настроены серьезно.
У нас переболело 18 процентов медиков. В штате около 800 человек, из них 570 присутствуют постоянно. Отдельная гордость, что не потеряли никого из нашей команды.
Поэтому и убежден, что заболел COVID не на работе. Перед заражением я давал много интервью, ездил на какие-то внешние встречи. Где-то там и подхватил.
О пациентах
— Сколько через Коммунарку прошло пациентов?
— Около четырех с половиной тысяч. Подавляющее большинство — COVID-подтвержденные.
— Вы же берете не всех подряд?
— 99 процентов людей, которые лечатся у нас, попадают в Коммунарку по каналу и наряду «скорой помощи». Никакой сортировки не происходит. Кто-то приезжает самотеком. Мы не отказываем и им. Человеку бесплатно сделают КТ и общий анализ крови, возьмут мазок, померяют температуру. Но мы не каждого госпитализируем.
Есть определенные критерии. Не принимаем больных с нетяжелым течением и небольшим объемом поражения легочной ткани.
Поэтому не надо думать, будто в Коммунарке только Лев Лещенко лечился. Хотя был момент, когда у нас одновременно лежали известные медийные персоны, музыканты и певцы. Но здесь лечилось и очень много наших коллег-медиков, пациенты абсолютно разных социальных слоев. Мы принципиально не оказывали платных услуг, работали исключительно по ОМС. В Коммунарке даже нет отдела платных услуг. Потом появится, но не во время пандемии, правда?
Это все сказки, будто госпитализация в Коммунарку стоит триста тысяч рублей. Где-то мелькала такая дезинформация.
Иностранцы — у нас было несколько тяжелых пациентов — сильно удивлялись: современная больница, одно- и двухместные палаты, пакет питания, как в Аэрофлоте… И за все это не надо платить? Как так?
А мы популярно объясняли, что экстренная медицинская помощь по Конституции Российской Федерации оказывается бесплатно.
О протоколе
— Много народу не удалось спасти?
— Около семи процентов от общего числа госпитализированных. С марта — более трехсот тридцати человек…
Мы изучали болезнь, пересмотрели некоторые подходы. В частности, начали вести пациентов максимально допустимыми дозировками лекарств, используя один и тот же препарат в разных пропорциях в зависимости от конкретных клинических ситуаций.
— Что скажете про ИВЛ?
— А что вы хотите услышать?
Конечно, это жизнеспасающая стратегия, но если пациент с COVID подошел к ИВЛ, вероятность, что он с него сойдет, меньше, чем в целом в популяции. Поэтому одна из задач анестезиологов-реаниматологов и всей команды была в том, чтобы использовать другие приемы улучшения оксигенации, насыщения крови кислородом, чем интубация трахеи и перевод на искусственную вентиляцию легких.
— В итоге нашли оптимальный протокол?
— Это ранняя укладка на живот и кислородотерапия. Если зайдем в «красную зону», сейчас две трети пациентов у нас кислородозависимых, и они лежат спиной вверх, обняв подушку. Чтобы был положительный эффект, надо так находиться не менее 16-18 часов в день. А это тяжело физически.
Поэтому объясняем, убеждаем. Хорошо, что у нас есть бесплатная сеть wi-fi: кислород — в нос, подушка — под грудь и — пожалуйста: читай, смотри ролики в YouTube.
— Фавипиравир используете? Его чуть ли не панацеей называют…
— Тяжелым больным не назначаем, только при среднетяжелом течении. Данные по нему разные. Японцы сначала сказали: да. Потом — нет. Клинические исследования говорят, что снижается время вирусемии — состояния организма, когда вирусы попадают в кровоток и могут распространяться по телу.
Надо наблюдать…
Как ни парадоксально, сейчас у нас стало больше жалоб, что в Коммунарке не лечат.
— То есть?
— Весь протокол — антипиретики, жаропонижающие препараты. Если у пациента температура 38 градусов, он лежит на животе, получает кислород и два укола в день — противосвертывающую антикоагулянтную терапию. Все!
Моментально начинаются претензии: «Мне плохо, а врачи не лечат». Но мы противники полипрагмазии — использования большого количества лекарственных препаратов.
И второй момент касается пациентов с медиаторным штормом.
— Это что значит?
— Реакция организма на атаку опасными вирусами или бактериям. Иммунная система, по сути, выходит из-под контроля. У нас накопилась большая база исследований о применении ингибиторов интерлейкинов, биологически активных препаратов, блокирующих воспаление. Конечно, до них лучше не доходить. Большой риск попадания в реанимацию.
О пилюле и вакцине
— Значит, волшебной пилюли пока нет?
— Думаю, ее и не будет. Одной из тем моих научных интересов является сепсис, антибиотики, лечение тяжелых инфекций.
Вот как вы считаете, что убьет человечество — микроб или вирус?
— Думаю, люди сами себя успешно погубят.
— На самом деле это очень сложный вопрос. Контагиозность, грубо говоря, «заразительность» вирусной инфекции, гораздо выше, чем микробной. Тем не менее в 2014 году ВОЗ сделал расчет, что к середине этого века от инфекций, вызванных устойчивыми ко всем антибиотикам микробами, предположительно умрет около пятидесяти миллионов человек, что превысит число смертей от рака.
— А уханьский коронавирус может быть биологическим оружием?
— Не думаю. Тогда оно не очень мощное, согласитесь. Индекс контагиозности должен быть совершенно иным.
— На другом полюсе — ковидиоты, они не верят в пандемию, считая ее частью мирового заговора. Что говорите им, Денис Николаевич?
— В целом я весьма терпимый человек, если речь не о соблюдении требований по работе. Здесь могу сказать: почему ходите без маски и нарушаете больничный режим?
Но делать кому-то замечание на улице или в магазине… В конце концов это вопрос воспитания. Если в общественном месте нанесена разметка, требующая соблюдения дистанции в полтора метра, сам я буду ее держать, однако с тем, кто нарушит, вряд ли стану конфликтовать. Раз человек не понимает, его нельзя заставить. Проще сделать шаг в сторону.
— А вакцина от COVID-19 будет?
— Ее должны найти. Вопрос когда. Есть понятие — good clinical practice с определенными временными лагами. Можно ли назвать вакцину безопасной при наблюдении за ее действием в течение месяца?
— Вы как считаете?
— Лучше спросить профессиональных вирусологов. Не моя специализация. Но из открытых источников вижу, что в среднем уходило полтора года. На разработку, оценку… Вакцина должна быть эффективной и безопасной. Понимаете, если мы с вами выпьем литр дуста, скорее всего, вирус погибнет, но проблема в том, что раньше умрет сам пациент.
Соблюдение разумного баланса — самое важное в любой разработке. Как-то я оказался в США на заводе, где изобретают антибиотики. Каждый день химики синтезируют по сто молекул. При этом новое лекарство появляется раз в 5-7 лет. Почему? Причин масса.
Молекула может не работать на практике или оказаться токсичной. И так далее.
От момента синтеза на химическом заводе до выхода в клиническую практику тянется очень длинная цепочка. Поэтому современные лекарственные препараты столь дорогостоящие.
О мифах
— Что, по-вашему, лучше — переболеть или беречься?
— Второе. Знаете почему? Никто пока не знает, насколько устойчив иммунитет, который возникает в результате болезни.
Случаев повторного инфицирования не зафиксировано, хотя единичные описания встречаются. Сегодня нет полной уверенности, что, раз переболев, ты закрыл эту тему для себя навсегда.
— А правда, что курильщики реже и легче болеют COVID-19?
— Не готов говорить ни да, ни нет, мы сейчас специально оцениваем эту базу. Честно скажу, есть темы, к которым отношусь сдержанно, пока не увижу подтверждения. Существует культура научных публикаций. Нужно написать работу по определенным правилам с использованием статистического аппарата. Потом получить оценку экспертов. Если те увидят шероховатости по статистике, обязательно запросят первичную базу. Лишь после этого статья появится в серьезном журнале. Она может год ждать очереди на публикацию. Это своеобразная гарантия качества.
Поэтому не готов вот так легко заявлять, что курильщики меньше болеют. Через полтора-два года расскажем.
— И про собачников?
— Мы не проводили такую аналитику, и я не видел ни одной серьезной статьи на эту тему.
Повторю, я анестезиолог-реаниматолог и не считаю себя экспертом по COVID-19. Жизнь заставила в это погрузиться. Но точно не навсегда. Почему в свое время я выбрал такую специальность? Не могу долго сидеть на месте, заниматься чем-то одним. Мне нужно какое-то действие. И не только головой, но и руками. Анестезиологи-реаниматологи не оперируют, зато многое делают — катетеризируют, дренируют артерии, ставят всякие датчики и так далее.
Постоянное движение — то, что мне нужно.
О выборе
— Вы когда с будущей профессией определились, Денис Николаевич?
— В девятом классе. Пошел мыть полы в отделение реанимации и понял, к чему в итоге приду.
— Вас кто-то привел в больничные покои?
— Брат учился на первом курсе мединститута и подрабатывал санитаром, а его студенческая тусовка часто собиралась у нас дома.
Алексей в итоге выбрал другую специальность, я же застрял в реанимации. Правда, в девятом классе думал, что впереди меня ждет месяц романтики с ночными дежурствами, но, оказалось, что школьники могут работать только в дневную смену — с восьми утра до четырех часов пополудни.
— Сколько вам заплатили?
— 64 рубля. Это 1989 год. Для несовершеннолетнего санитара в отделении реанимации острых отравлений — нормально!
История любопытная… Я ведь занимался в Ашхабаде в спецшколе с углубленным изучением английского и должен был идти в университет на языки.
На что отец мне тогда сказал: «Слушай, парень, знание языков в современном мире — не профессия». У папы был приятель-переводчик, окончивший МГИМО, и он говорил, что нужно владеть 5-6 языками из разных групп, тогда ты полиглот, и это твоя специальность. Но учеба отнимает много лет, кроме того надо ежедневно заниматься тренингом, иначе языки уйдут.
Словом, папа провел со мной воспитательную беседу, а потом на моем столе вдруг появились «Записки врача» Булгакова…
— Откуда интересно?
— Думаю, отец подсунул. Совпало: эта книга, разговоры с братом, сознание, что мы — медицинская семья, а я, значит, из подросткового протеста не хочу продолжать династию…
Пошел в санитары, чтобы проверить себя. Так все и получилось.
— И жена — коллега?
— К счастью, нет. Алена — экономист.
Ребенок, похоже, тоже не пойдет по моим стопам.
— Сожалеете?
— Нет. Для меня очень важно, чтобы не я определял, кем Настя хочет быть. Сказал дочке: «Это твой выбор». Хотя она отволонтерила здесь, в Коммунарке. В июне отработала администратором в лаборатории. В «зеленой зоне», конечно.
— И как?
— Я тоже спросил: «Не передумала, Настя?» Ответила: «Нет-нет, врачом не буду». Говорю: «А зачем же к нам пришла?». Объяснила: «Невозможно столько времени дома сидеть, а волонтерство в больнице — правильный метод выхода из изоляции». Конечно, предварительно я посмотрел иммуноглобулин у дочки. Показатель оказался высокий. Она сконтактировала с вирусом бессимптомно, без температуры и кашля. Поэтому я совершенно спокойно запустил ее сюда. Никакого риска не было.
О второй волне
— Сегодня врачей чествует как героев, но мы же знаем, что от любви до ненависти — один шаг. Вы готовы к такому повороту сюжета?
— С первого дня. Мне кажется, уже все вернулось в привычную колею. Тем, кто уважительно относился к медикам, и COVID был не нужен. Для людей, которые как-то пострадали от врачей либо считают, что пострадали, думаете, пандемия как-то исправила ситуацию? Поверьте, никто из нас не считает себя героем. Мы делали бы это и на настоящей войне, а не вирусной. Тот, кто пережил в медицине девяностые и остался в профессии, никуда уже не уйдет. Это не работа, а образ жизни.
Строго говоря, мы ведь ничего больше не умеем. Вот реально. Только больных лечить. Если уходить из профессии, останется такси водить…
— Вы сравнили пандемию с пенделем, который COVID отвесил человечеству. Насколько он точен и силен, чтобы мы усвоили урок?
— Главное, что пинок пришелся вовремя. Мы стали забывать о том, что всегда нужно помнить. Коронавирус многое поменял, с моей точки зрения. Скажем, культуру гигиены.
Еще мне кажется, что люди поняли: без взаимной поддержки и выручки выжить нереально. И внутренняя порядочность никуда не исчезла.
Знаете, сколько волонтеров предлагали нам помощь? Или перечислить вам владельцев закрывшихся на карантин ресторанов, которые продолжали бесплатно кормить врачей в ковидных центрах? Десятки фамилий! Что это — бизнес? Нет, конечно. Желание чем-то помочь, отблагодарить. В этом смысле пинок оказался очень кстати, он сумел объединить наше общество перед лицом серьезной проблемы.
— Второй волны не избежать?
— Не знаю, честно скажу. Предыдущие серьезные вирусные атаки традиционно протекали в три этапа, которые растягивались на полтора-два года.
Как пойдет в этот раз, никто сегодня не ответит. Насколько сейчас иммунизировано население, будет ли стойким иммунитет… Очень много «если». И география вируса странная, судя по вспышкам. В Италии север полыхал, а юг — нет. Как-то очень быстро загорелся Нью-Йорк. Потом вдруг погас. Зато горячо во Флориде, Техасе, Калифорнии. Очаги в разных районах. В России иначе происходило: первый удар пришелся на въездной хаб — Москву. Столица, сколько могла, удерживала. Затем началось плановое распространение.
Сложно сказать, что дальше будет.
О планах
— На что себя настраиваете?
— До конца года будем ковидным центром.
— А дальше?
— Есть план отмывки больницы и возвращения к профилю, который изначально закладывался: триста онкологических коек, мощный сосудистый центр, травматология, нейрохирургия, два этажа операционных, большой реанимационный модуль, продолжение строительства и приемка в ближайшие пару лет соседних корпусов.
— Сколько их должно быть?
— Девять. Пока функционируют четыре.
— Отстроитесь, и начнется нормальная, а не авральная работа?
— У меня специальность такая, что все время нахожусь в аврале. Еще раз без пафоса повторю, что медицина критических состояний — всегда тяжелые больные, ночные консультации, неотложность.
Конечно, со временем усталость накапливается. Недавно меня позвали в телепередачу «Сто вопросов взрослому», в которой ребята спрашивают гостя обо всем, на любые, самые неожиданные темы. Настя тоже была среди участников, взял ее с собой на запись. Дочка спросила: «Папа, а у нас будет отпуск в этом году?"
— Что ответили?
— Надеюсь, да, будет. Традиционно мы отдыхали летом, а в 2020-м все пошло иначе. Хочется верить, что в сентябре, если не случится никаких коллизий, удастся дух перевести.
— Сколько часов обычно спите?
— Мне хватает пяти-шести. Я — жаворонок, просыпаюсь за пять минут до будильника. Он звонит в 5.15 утра. Засыпаю ближе к полуночи…
По-другому не получается. Мне кажется, в таком режиме живет большинство врачей мира. И на Западе медики пашут очень много. Если ты не трудоголик, не станешь хорошим профессионалом. Сто процентов!
— Итак, подъем в четверть шестого утра, а дальше, Денис Николаевич?
— Чашка кофе, разбор оперативной почты и — на работу. Если дождя нет, еду сам на мотоцикле, в плохую погоду — на машине.
— Когда добираетесь в Коммунарку?
— Около семи утра. А дальше — круговерть до вечера.
О мотоцикле
— Какой у вас, кстати, железный конь?
— Harley-Davidson.
— Давно обзавелись?
— Год назад, когда появилось понимание, что детские мечты и реальная потребность передвижения по городу начинают совпадать. Наверное, любой мальчишка мечтает о мопеде или мотоцикле. Я не исключение. До сорока трех лет с железным, как вы выразились, конем не складывалось, а тут вдруг осознал, что в Коммунарку из района Белорусской, где живу, удобнее добираться в седле. К делу отнесся фундаментально, всю зиму дважды в неделю занимался по вечерам в крытом ангаре, учился безопасному и профессиональному вождению мотоцикла, что очень важно.
К слову, выбор марки тоже во многом с этим же связан. Harley редко попадают в аварию. Он едет неторопливо, размеренно, солидно, что минимизирует риски. У меня средняя скорость по городу — 80 километров в час. Если быстрее, некомфортно себя чувствую. Выигрыш идет не за счет скорости, а маневра, в том числе езды в междурядье в пробках.
— Ваш личный рекорд?
— Говорю же: у меня нет цели гонять быстро. Обычно добираюсь от Белорусской за 35 минут.
— В какой-нибудь байкерский клуб вступили?
— Нет, конечно. У меня на мотоцикле так и написано: Lone Wolf, no club.
— Одинокий волк, значит?
— Клубы — та же секта, разновидность религии. А я — атеист.
— Как, наверное, и большинство врачей.
— Не факт. Например, мой отец с возрастом пришел к вере. Очень личная, деликатная сфера…
Возвращаясь к Harley-Davidson, скажу, что у меня есть друзья-мотоциклисты, с которыми общаюсь. Если получится, рванем в Суздаль на мотофестиваль.
Знаете, чем еще хорош мотоцикл? Пока еду, выключаю телефон, чтобы не отвлекаться за рулем ни на что постороннее. Редкая возможность побыть наедине с собой. Хотя бы полчаса. Научился ее ценить…
https://xn--80a...00801-0840.html
g1v2
Дружно ждём начало вакцинирования. Без прививок проблему коронавирус не решить, с ним можно покончить только выработкой массового иммунитета.
Что касается масок, устали люди, не надевают они их, а над каждым ведь полицейского не поставишь.
Я надеваю маску — в транспорт, в магазин, в любое общественное место, но большинство людей уже без масок…
Я вокруг вообще людей в масках вижу только в магазинах. Где за этим следят, чтобы на штрафы не нарываться. На работе у нас тоже масочный режим. Вообще на мой взгляд маски надо на входе в метро,транспорте и магазинах раздавать или даже продавать и не пускать без них, чтобы народ приучить. Сейчас пока тепло и солнечно ситуация еще терпима, но осенью наверняка будет новая вспышка. Опять же люди с отдыха едут — мало ли чего привезут. В том же КНР уже новые вариации вируса всплыли. Опять же гос-во на продаже масок еще и заработать может если что. Это ж клондайк.
В общем рано гос-во успокоилось. Сильно рано. Закончится это ростом заболеваний, а значит смертей. Не огромным кол-вом,конечно, но лишних тысяч 5-10 людей у нас нет. Да и вообще если приучить людей к маскам, то можно серьезно сократить распространение многих болезней — не коронавирусом единым.
О как. Не прошло и трех с лишним месяцев, сподобились наконец.
На всех станциях московского метро проводятся рейды по проверке масочного режима, сообщает пресс-служба ГКУ «Организатор перевозок».
https://rg.ru/2...andex.ru%2Fnews
Заболеваемость COVID-19 в Москве растет четвертый день подряд
Текст:
Business FM
Новых случаев коронавируса в России по-прежнему меньше шести тысяч. При этом в столице число новых пациентов за последние сутки на 30% больше минимальных показателей середины июля.
В Москве четвертый день растет число новых пациентов с коронавирусом. При этом в целом по России заболеваемость COVID-19 снижается. За сутки в стране зарегистрировано 5635 новых случаев заражения, днем ранее было более 5,8 тысячи.
Статистику комментирует обозреватель Business FM Андрей Ромашков.
«Динамика вспышки в Москве все более похожа на начало гипотетической „второй волны“ вируса. Заболеваемость в столице растет четвертый день подряд. Коэффициент Rt, отражающий изменения в заболеваемости за последние восемь дней, находится в „красной“ зоне более недели — это говорит о стабильном росте показателей. Сегодняшние почти 700 случаев — это 30-процентный рост заболеваемости по сравнению с минимумами прошлой недели.
Притом что Москва почти полностью вернулась к обычному темпу жизни, сейчас самое время задуматься о мерах личной профилактики инфекции. На прошлой неделе Сергей Собянин заявил, что „никаких карантинов“ власти вводить не планируют, однако, чтобы переломить вероятный восходящий тренд вспышки, какие-то изменения необходимы. И либо москвичи сами обеспечат снижение контактности и более тщательное соблюдение рекомендаций врачей, либо это придется делать властям. Предположить, каким может быть уровень заболеваемости, при котором мэрия решится на новый карантин, сложно, но следует держать в голове, что первый режим „нерабочих недель“ был введен при 300 диагнозах в сутки, а пропускной режим — при полутора тысячах.
Зато по России без учета столицы впервые менее пяти тысяч новых случаев в сутки со времен пиков эпидемии — официальная статистика демонстрирует постепенную локализацию вспышки в регионах. В целом по стране заболеваемость продолжает медленно снижаться: сегодня зафиксирован новый минимум за несколько месяцев».
На прошлой неделе мэр Москвы Собянин назвал слухами сообщения в соцсетях о возвращении ограничений в сентябре и посоветовал «не читать газет перед обедом». «Ситуация с коронавирусом в Москве „позитивно стабильная“, и никакого нового карантина вводить в сентябре не планируется», — сказал тогда мэр столицы.
Это нормально?
captiveРост выявлений, смертность в любом случае уже не та.
Рост заражений продолжается.
«Особлямс» в действии.
Число заражений коронавирусом COVID-19 в Испании за месяц с момента снятия режима повышенной готовности увеличилось на 400%, следует из данных министерства здравоохранения.
В общей сложности с 21 июня, когда был снят режим повышенной готовности, диагноз был подтвержден 18 564 пациентам, умерли 99 человек, 1154 были доставлены в больницы, 93 из них в отделения интенсивной терапии.
За две с лишним недели количество заболевших выросло в три раза: если 3 июля было 8,76 случая на 100 тысяч населения, то 20 июля — 27,39.
Наиболее сложная ситуация в Каталонии и Арагоне. Каталонские власти рекомендовали жителям ряда регионов, включая Барселону, не выходить на улицу без крайней необходимости, однако эти меры соблюдаются далеко не всегда. Власти Арагона призвали жителей Сарагосы не уезжать из города, а жителей других районов не въезжать в него.
https://ria.ru/...andex.ru%2Fnews
Думаю это из-за климата. У европе очень жарко, в этих условиях идет бессимптомная зараза. Когда чуть холоднее как в России, тогда больше случаев пневмонии.
Только в большинстве стран летальность падает, а у нас ежедневно растёт.
captiveМы и по абсолютному населению где-то там же.
РИА Новости. В Москве уже 60% жителей обладают коллективным иммунитетом от коронавируса, сообщил РИА Новости мэр столицы Сергей Собянин.
https://news.ma...729/?frommail=1
Интересно, это каким же образом, если с антителами примерно процентов 20?
ЮргенЭто на треть выше, чем смертность от воспаления легких в прошлом году (70 человек в сутки в среднем). И столько же, сколько помирало от воспаления легких в 2016.
Много.
Мы на 11 месте в мире по абсолютной летальности от коронавируса.
captiveИ как вы оцениваете такой уровень? Много мало?
И кстати это ведь оперативные данные.
Окончательные данные Росстата куда выше.
Юрген
Я это видел. Маил — это смягченный вариант Ленты. Причем там в платных комментах сплошная свидомия и либерда прописалась.
Андрей Евсеенко
16.07.2012:59:16
Ес-сно тур. лобби гонит агрессивную заказуху. Это было ожидаемо.
ЮргенЕсть такое. Недавно наткнулся на педерачу от НТВ.
Как же я ржал. Особенно понравилось понравилось про мосты, которые советским летчикам приходилось бомбить «ясным днем, не дожидаясь тумана», и еще про Водопьянова, который даже 100 самолетов не смог сбить. Как в этом трэше Хазанов зашквариться умудрился, решительно непонятно.
Да вряд ли здесь злой умысел.
В основном очень низкое и продолжаюшее падать качество журналистики.
Давно заметил — если ты в теме не разбираешься, то новость воспринимаешь спокойно.
Как только ты что-то знаешь по теме, сразу видны некомпетеность, а то и откровенное враньё.
На это накладывается жажда сенсаций. Им просто скучно сообщать о том, что море спокойное, погода солнечная, а люди радуются жизни. Чернухи нет.
А вот написать, что цены дикие, там шторм кого-то с пирса смыл, а там ливень дороги затопил, а там ФСБ украинских террористов повязало — это же самое оно для обывателя.
Государственные деньги кушают, а на интересы государства и людей плюют.
Здесь соглашусь с т.Юргеном. Сам заметил волну в СМИ против наших курортов. Причём даже 1 канал в ней учавствовал, показывая дикие цены на бронь в гостиницах Крыма. Я дажепочти поверил… но всё-таки зашёл на сайты бронирования и никакого подорожания не увидел. Сразу подумал: кому выгодно подтасовывать факты???
ЮргенА я и не говорю, что информация про российские курорты в них заслуживает доверия.
Но они берут объемом, одну и ту же новость перепечатывают десятки раз.
Вот элементарно, заходишь себе на почту, а тебе в лицо вот этой статьей тычут:
https://news.ma...ciety/42573479/
Юрген
Сайты правда, как бЭ помягче то… не совсем основные. Что-то типа Ленты. Основные и более-менее заслуживающие доверия — это Интерфакс, ТАСС, РИА, РТи т. п.
Особой разницы не вижу.
ЮргенПричем тут Аэрофлот. Тут речь идет о прибыли уважаемых турецких партнеров. Вон. в Казахстане тоже авиасообщение в турцией открывают. И это на фоне ужесточения карантинных мер!
А какая чернуха идет в отношении российских курортов последнее время… Вон, на всех новостных сайтах — каждый день: «Россияне возмущены качеством обслуживания», «россияне пишут в соцсетях о хамстве в Сочи», «россияне удивлены дороговизной».
https://www.gaz..._13152217.shtml
https://nsn.fm/...tsya-tem-nekuda
https://travel....-sochi/?updated
https://news.al...ymchane-133866/
И везде основная тема, что туристы раздражают местное население, а местное население раздражает туристов. Короче, пустите россиян в любимую Турцию, они и так настрадались.
Просто так это чтоли.